Опубликовано в сборнике статей "Теоретические и практические исследования проблем эмоционального интеллекта". – Москва: НОУ ДПО "НИГПИЛ", 2015, стр. 107-123

Ключевые слова: Психологическая травма. Фобия. Самоподдержка и самооценка. Уверенное поведение. Спонтанность. Психотерапия.

Аквафобия – это общее название, которое мы используем для негативных чувств человека в связи с его отношениями c темой воды в прямом или в символическом смысле. Это может быть в буквальном смысле страх или неуверенное поведение в бассейне или в открытом водоеме, или боязливое и негативное отношение к воде в символическом смысле, в сновидениях, в фантазиях.

Такая избирательность и фиксированность (избыточная осторожность) может иметь или посттравматическое происхождение, или иметь в своей основе невроз. Данная статья посвящена актуальной теме работы практического психолога с людьми, которые имели в прошлом негативный опыт в отношениях водой, который оставил след в психике и в дальнейшей их жизни этот след стал основанием аквафобии. Проблемы терапевтической работы с темами аквафобии требуют разностороннего и комплексного подхода, так как речь идет о реальном опыте взаимодействия человека и опасной для физической жизни человека окружающей физической среды, совмещенным со сложным комплексом психических регуляторных процессов, относящихся к уровню глубинной психологии.

Аквафобия может быть исцелена, если учитывать в ходе работы комплексный характер нарушения и совмещать в рамках работы с одним человеком тактики работы по четырем направлениям – психологическому, психическому, личностному, социально-отношенческому. Автор хочет поделиться опытом практической работы в области этого симптома и предложить для обсуждения некоторые актуальные детали и специфичность подхода к теме, основанного на идеях гештальт-терапии, предусматривающих целостность и интеграцию, и восстановление спонтанности человека в его отношениях с окружающим миром.

Актуальность темы

Часто терапевтические запросы содержат тему «уверенность в себе» и способности к организации активности. Практика работы практических психологов в области такой тематики предполагает либо личностное нарушение невротического плана, либо патологию характера, либо последствия травмы.

В нашей практической работе часто тема «уверенность в себе» по ассоциативной цепочке приводила к воспоминаниям о событиях, связанных с водой. Казалось бы, неудачи, связанные с водой, это обыденный бытовой опыт. Однако проработка старых травм в области отношений с водой удивительным образом позитивно влияла на улучшение самооценки и позволяло восстановить уверенность в себе.

Поэтому мы предложим читателю остановиться на обыденном человеческом опыте, который часто становится основанием для психологической травмы, – на отношении к воде и плаванью. Плавание рассматривается в нашей культуре как естественный навык, как полезное умение, как символ спортивной подготовки и телесной красоты. Отношения с водой представляются в нашей культуре настолько простыми и естественными, что негативный опыт, связанный с обучением плаванию, редко рассматривается как психологическая травма. Однако многие люди опасаются воды и не чувствуют себя свободными на отдыхе или в спортивном комплексе. И помощь тем, кто хотел бы плавать, но имеет напряжение, реально затрагивает интересы большого количества людей. Кроме того, специфика плавания как проявления спонтанности и свободы движения человека, имеет ассоциативное отношение к идеям уверенности и спонтанности в организации активности не только в области спорта, но и в деловой активности и в личных отношениях. Метафоры «этот человек чувствует себя в ситуации как рыба в воде» намекает на связанность символов социальных и телесных.

В центре нашего внимания будут практические тактики ведения терапии, которые нацелены на восстановление свободы естественного, спонтанного, без напряжения, обращения человека с водой.

Мы помним, что вода является опасным для жизни человека местом, и перед терапевтом стоит ответственная задача. Восстановление смелости в отношениях с водой может побудить человека к небрежности на воде, и как результат – к гибели. Однако оставлять аквафобию без вмешательства означает, что не использованы возможности по улучшению качества жизни человека, на ее эмоциональном и физическом уровнях.

Проблемы и основные общие принципы работы с травмой

Водная стихия – смертельно опасная для человека область физического мира, и в то же время бесконечно привлекательная. Негативные по опыту и экстремальные эпизоды отношений с водой могут быть однозначно рассмотрены как эпизоды травмы, так как водная стихия, повторимся, является смертельно опасным для человека местом. Гештальт-терапия рассматривает травму как результат блокировки «незавершенного действия» (Перлз, 1998). Традиционно травмой считают события, которые дают основания для угрозы жизни, реальной или воображаемой (Бермант-Полякова, 2006). Психологи расширенно понимают психологическую травму, и включают тему угрозы психической целостности. В этом аспекте негативный опыт в отношении воды затрагивает несколько областей. В психической области это потеря уверенности в своем теле, в его возможностях. Это страх перед потерей дыхания. Сложности работы с перенесенной в прошлом травмой связаны с опасением возможности ретравматизации и повторения болезненного опыта (Килборн, 2001). Поэтому особой задачей, которую может поставить психотерапия, будет не только снижение неприятной симптоматики, но развитие или восстановление нового, более развитого и свободного душевного опыта (Кристалл, 2006).

Отношения человека и воды

Люди опасаются водной стихии и в то же время стремятся жить около воды, взаимодействовать с водой. Имеют опыт Аквамании и Аквафобии, испытывают желание плавать и опасения, если приходится плавать.

Аквамания проявляется в стремлении людей жить рядом с водой. В мечтах о силе и мощи водной стихии, о покорении тайн океана проявляется сила и стихийность глубинного мира психики. Люди, которые живут в степи, рассказывают сказки о путешествиях героя через моря и океаны. Антропологи находят темы символики воды в ритуалах, обычаях, символах и верованиях. И те же темы мы обнаружим при психоаналитическом исследовании персонального бессознательного, и при работе с архетипами. Культурная традиция поддерживает тему воды как метафору эмоциональной жизни («океан страстей»), мы найдем тему водной стихии в народных и массовых песнях, поговорках, обычаях.

Аквафобия – это страх перед водой. Отношения с водой мы заметим в планах символических и в планах физической реальности. Страх перед водой может иметь символическое значение. И может просто быть страхом, который мешает получать удовольствие от отдыха на море или на озере. Клинические задачи относятся к области психологической помощи людям, которые испытывают опасения перед водой в бассейнах и открытых водоемах. К другим клиническим темам могут быть отнесены и символические аспекты отношения с водой, которые мы заметим при неврозах в фантазиях, снах, навязчивостях.

Отдельная тема, которая может быть полезна психологу, это связь символики воды, опыта отношения с водой и реальной психофизиологии. Увлекательный материал мы найдем в новейших и старых данных по психофизиологии и физиологии человека. В том числе сошлемся на популярные сведения о том, что на 80 процентов человек состоит из воды. Нам представляется ценным рассмотреть, как физиологические аспекты телесного опыта человека, в том числе его опыт отношений с водой, влияют на культурное восприятие, на уровень символов психики. Как они могут быть использованы психотерапевтом как для образования аквафобии, так и для терапии аквафобии.

Нас, однако, будут в ситуациях работы практического психолога прежде всего интересовать страх человека перед водной стихией в его прагматическом значении. В ситуациях, когда просто «люди боятся плавать».

Начнем с физиологии

Первые 9 месяцев, в пренатальный период, будущий младенец проводит в утробе матери. Он плавает в жидкой среде. Которая символически (а некоторые авторы говорят, что в непосредственном смысле) является аналогом соленой воды мирового океана.

Того самого океана, в котором зародилась жизнь. На том основании можно утверждать, что в телесной памяти каждого человека есть элементы, напоминающие о том, что в жидкостной среде телу находиться возможно и приятно.

В середине 1990-х годов в прессе мелькнуло сообщение, что японцы предложили аттракцион, который мог бы иметь и терапевтическое значение. Человек погружался в сферу диаметром около двух метров, наполненную жидкостью, по плотности похожую на внутриутробную жидкость. И аналогом пуповины было устройство, которое по шлангу подавало воздух. Предполагалось, что это устройство могло бы помочь имитировать внутриутробный опыт и восстановить у человека, склонного к депрессиям, его первичный контакт с телесностью.

Можно вспомнить, что в пренатальном периоде жизни зародыш человека в первые дни проходит фазу повторяющую опыт филогенеза. От рыбки к сложной конструкции тела млекопитающего. Известно, что маленькие дети легко плавают в воде. И это для них достаточно безопасно, потому что первые 6 месяцев у младенца есть специфический мышечный феномен. Мышцы в области ключицы могут при стрессе перекрывать дыхательное горло, препятствуя попаданию жидкости в легкие. Это удивительное свойство позволяет младенцам находиться в воде безопасно. Умилительные реакции взрослых на демонстрацию съемки младенцев, которые плавают в бассейне, кажется напоминают о чем-то интуитивно важном. Детки плавают так, как если бы их тело было создано для плаванья.

Занятия для молодых мам и младенцев в бассейне составляют важную часть подготовки к здоровому образу жизни и контакта мамы и младенца. В возрасте после года плаванье уже становится более осознанным действием. То есть человеку уже нужна произвольная регуляция дыхания. Но по большей части люди легко обучаются плавать в бассейне

Антропология и практика жизни

В своих творческих фантазиях об ужасных и опасных иномирных существах люди часто рисуют причудливые биологические формы, которые похожи на примитивных и древних водных существ. Трепангов, личинок кораллов и так далее. Можно высказать фантастическую гипотезу, что в том смысле, в каком человек рисует фантастическое животное, опираясь на собственную телесность и на собственный символический (на стыке физиологии и психики) опыт, опыт филогенеза дает свой вклад в изображения.

Глубина моря также кажется привлекательной для психики. Символы и сюжеты для управляемого воображения, такие как «затонувшие корабли», «пещера на дне моря» в снах и фантазиях указывают на поиск глубинных ресурсов бессознательного, витальных символов жизни.

На дне моря или озера (а для русского фольклора большие озера, такие как Псковское озеро, Чудское озеро это, конечно, моря) есть богатейшие миры. Китайский и азиатский фольклор также содержит эту тему. Золотая рыбка, из индийского эпоса, выполняет желания человека и является представителем морского царя (или морской царицей). На дно моря к морскому царю отправляется в славянском мифе новгородский купец САДКО. В сказках восточных славян есть тема, что волшебный жених может быть царем подводного царства. Его мир полон сокровищ и чудес, ресурсов и богатства. От брака подводного волшебного существа и земной девушки рождаются волшебные дети, тела которых могут стать после жертвоприношения культурными растениями (сюжет «Ель – Королева ужей», литовская сказка).

Однако и практическая реальность морской стихии не так уж обыденна. Известно, что Древние Греки были хорошими мореходами, но не слишком хорошо плавали. Потому в мифологии отмечались случаи помощи со стороны дельфинов, которые чудесным образом могли помочь человеку, попавшему в воду, добраться до берега. Во всяком случае, плавание не входило в программу атлетических соревнований в Олимпийских играх.

Морская пучина в Средиземном море реально была опасна для человека. Это штормы и волны, которые могли погубить корабли. И это опасные таинственные существа, которые скрывались в морских глубинах. В 19 веке были опубликованы свидетельства о том, что несколько раз встречали гигантских кальмаров, размером 10 метров и более. В северных морях зафиксирован выловленный экземпляр 26 метров (1890-е годы), возможно, что мифологические сюжеты про морское чудище и человеческие жертвы отражают память о чем-то реальном. Вспомним приключения Персея, который спасал Андромеду от морского дракона.

И в отечестве тоже есть интересные варианты отношений с водными существами. В мифологии мы встретим Русалок, которые живут в прудах (это души девушек, умерших до рождения первого ребенка). А практичные рыбаки на Волге под Астраханью разводят гигантских сомов. В 2015 году мне рассказывали о таком промысле. Как это делается? Ловят молодого сома, продевают в жабры тонкую цепь, и привязывают его к берегу в заводи и потом откармливают. Рыба растет быстро. Многометровые сомы, если их встретить в воде, для человека неподготовленного представляются чудовищами.

Культура и обычаи в истории Европы

Европейская культура содержит компоненты, указывающие на Акваманию. Поэтому тема отношений человека и воды имеет много контекстов. Люди любят жить около морского берега. Размышлять о стихиях («Прощай, свободная стихия…», – сказал поэт Пушкин). Однако историческая культурная традиция в современной Европе разрешала только смотреть на море. Поэты-романтики писали о стихии чувств и глубине морской пучины. А практичные рыбаки выходили в море за добычей, и военные корабли путешествовали по морю ради политических и хозяйственных целей. Жители городов с удовольствием читали романы, действие которых происходит на море, и описания морских кругосветных путешествий.

Однако культура отдыха на берегу моря и традиция морских купаний это новинка в Европе, и первые пробы были сделаны только в конце 19 века. Хорошо известна история о том, как была введена врачами мода на морские купания и пляжный отдых. Французские врачи из Парижа предлагали пациентам купание в соленой воде для восстановления сил. И купание на морском берегу на приятных песчаных пляжах стало модным времяпрепровождением. Дамы проходили по мосткам в купальню и там окунались в воду. Конструкции этих купален удивительно похожи на традиционные баньки, построенные прямо на воде на сваях на озерах в Карелии и в северных регионах России.

Текучая вода создает приятность душе и некоторую специальную обстановку. Построить дом у воды – это мечта часто встречается в фантазиях людей, уставших от большого города. Знаменитый американский архитектор Райт построил «Дом над водопадом». Тысячи публикаций в прессе сделали его символом дизайна. Небольшой ручей протекает прямо через гостиную. В доме жить оказалось невозможным, но он настолько знаменит, что нынешние хозяева используют его как арт-объект для показа желающим туристам и экскурсиям.

Специфика работы терапевта при аквафобии

Итак, для людей вода и привлекательна, и опасна. В центре нашего внимания при запросе, связанном с поведением на воде, будет несколько практических соображений. Мы примем к сведению, что поведение на воде – это не только сильные эмоции, но и биологически опасное поведение. Поэтому в области нашего внимания будет сочетание физических аспектов функционирования, функциональная поддержка биологической жизни человека и эмоциональная регуляция. При практической работе мы учтем три важных момента.

1. Мы помним, что водяная стихия не безопасна в принципе. Соблюдаем принцип разумней осторожности. Действия в воде – это действия в потенциально опасной среде. Потому в практике терапии мы не поддерживаем тьмы лихачества и бесшабашности или безрассудной смелости. Мы поддерживаем тему естественного и биологичного способа обращения с водой.

2. Массовое распространение фитнеса, отдых на курортах и бассейны, эксперименты с младенцами, которые плавают в бассейне с родителями с возраста нескольких месяцев, нормативы по физической подготовке в ВУЗах – все это создает иллюзию банальности, естественности и безопасности отношений с водой. Плавание рассматривается как полезное, хорошее занятие. Мы поддерживаем тему свободы выбора в поведении человека, независимо от мнения общества.

3. Люди часто стесняются своего неумения плавать, массовая литература подчеркивает «естественность» плавания, уменьшает осторожность поведения на воде. Мы поддерживаем тему доверия человека к своему физическому телу и своим физическим возможностям, способность сказать «да» или «нет», основанному на персональной чувствительности, а не на общественном мнении.

Принципы терапевтических экспериментов и основные темы при работе со страхом воды

Мы перечислим некоторые важные общие идеи и важные принципы гештальт-терапии, которыми мы руководствуемся при терапевтической работе при аквафобиях. Гештальт-терапия предполагает в качестве основного принципа спонтанность, свободу и целостность (Перлз 1999). Целью работы терапевта будет свобода обращения человека с водой, в плане эмоциональной свободы, и в плане биологического телесного существования.

То, что человек имеет врожденную способность держаться на воде (как и многие млекопитающие), дает основания для краткосрочного терапевтического вмешательства.

Важный принцип в терапии – добровольность и удовольствие от эксперимента с водой. Как в воображаемом эксперименте, так и в реальном эксперименте с водой в бассейне или естественном водоеме.

В ходе работы мы будем выделять четыре уровня рассмотрения, выделять и учитывать эмоциональные, биологические и социальные и личностные факторы. Поэтому необходимо в ходе терапии провести исследовательскую работу по всем четырем уровням блокировки. Любой запрос, сформулированный клиентом, рассматривается на этих уровнях. На многообразие уровней указывает например, Серж Гингер (Гингер, 1998).

Технические идеи в работе терапевта основываются на воображении. Мы не используем работу в бассейне. С помощью небольших мысленных экспериментов и фокусировок внимания мы можем восстановить данную от природы человеку способность держаться на воде и перемещаться в воде.

Страх воды суммирует в себе два разных феномена. Это здоровые опасения перед водой и невротические страхи, в которых отношения с водой – это символы. Потому полезно проработать физический страх. Тогда либо сам страх развеется. Либо как минимум невротический компонент станет доступнее для переработки, из него уйдет часть иррациональных компонентов, удерживающих фиксацию объективно.

При терапии мы помним несколько общих принципов.

Принцип доверия к своему телу. «Человек мог бы ориентироваться в воде. Если бы доверял себе, своей двигательной интуиции и не отвлекался на вредные советы или эмоции других людей».

Принцип спонтанность движения. Восстановление свободного движения в пространстве водяной среды, как у младенцев.

Принцип спонтанности агрессии. Восстановление спонтанного и интуитивного движения при опасности.

Особую проблему составляет при работе с аквафобией тема физической регулировки дыхания. Так как дыхание является важнейшей функцией жизни, мы должны быть осторожны в ходе разработки этой темы в обсуждениях с клиентом, чтобы не создать дополнительных опасных фиксаций. В символических экспериментах в работе с воображением применяется «метафорическое исключение регулировки дыхания». Во время терапевтического эксперимента мы в символической форме убираем фиксацию на дыхании. Просим человека представить себе, что он «двигается как дельфин», может долго быть без воздуха. Страх удушения и страх потери координации в воде – это два разных страха, которые могут быть комбинированными.

Одна из телесных тем, которые создают базу для аквафобии, это тема потери телесной ориентации. Часто страх возникает, если человеку в экстремальной ситуации в воде оказали помощь, но при этом он сам потерял ориентацию. Такой опыт замешательства очень тяжело переживается человеком. Зачастую такого типа вмешательства бывают замечены нами в эпизодах обучения плаванию. В ходе терапевтического сеанса мы стремимся восстановить автономию и способность к саморегуляции собственных естественных движений человека в воде.

И в заключение укажем на некоторую общую тему, связанную с агрессией физической и социальной. Блокировка спонтанной активности и агрессии к среде часто приводит к тревоге (Перлз 1999). Восстановление спонтанной самозащитной агрессии и активности в отношении других объектов в воде. Право на персональную активность и доверие к своей ловкости.

Спонтанность или принуждение

Пример темы спонтанности. «Я начала плавать чтобы понравиться папе. И просто прыгнула в воду, когда он позвал меня». Это тема не-спонтанности часто бывает параллельной в отношениях и с родительской фигурой, и со стихией воды. В терапии мы выбрали темой работы фигуру произвольности. «Ты можешь сама решить, как начать двигаться в воде, разрешить себе естественность в отношениях с окружающей средой». Это буквальная реализация принципа, важного для гештальт-терапии, отношения человека и окружения (Сименс, 2008).

После проработки эпизода обучения плаванию, в котором папа сыграл такую большую роль, к клиентке вернулась спонтанность в отношениях с водой, и как следствие вернулась спонтанность в отношениях с людьми, особенно в области женско-мужских отношений. Центральной темой работы стал эпизод, в котором клиентка заменила опыт «броситься в воду в азарте и без раздумий» на новый опыт «медленно и с любопытством двигаться воде».

Мы не удивимся тому, что именно интимная сфера отношений оказывается чувствительно связана с символами воды и с опытом отношений с водой. Символика телесности связана с отношениями с символикой водной стихии (Калшед 2001).

Свидетели событий на воде и аквафобия, социальные эмоции

Травма свидетелей, то есть переживания, которые имели место у очевидцев события, – это очень сильный по воздействию эмоциональный опыт. Если мужчина или женщина были свидетелем того, как на их глазах утонул человек, это оставляет сильный шок и чувство вины. Специфичность ситуации в том, что именно переживание того, что «Я не спас, а мог бы спасти» выходит на первый план в таких ситуациях. Самообвинение может стать поводом к серьезному развитию невроза.

Известно, что почти все примеры про героическое поведение и самопожертвование имеют связь с темой огня или с темой воды. Неизвестный герой шел по набережной, увидел, как ребенок упал в воду, и стал тонуть. Герой смело бросился в воду и вытащил ребенка. Такой оптимистичный сюжет является привычным для массовой культуры примером альтруизма.

В практике терапии мы замечаем, что свидетели эпизода смерти на воде развивают нереалистические мысли. Пример из воспоминаний мальчика 6 лет.

«Мы ехали с родителями на экскурсию, автобус остановился на зеленую стоянку около моря. Был сильный ветер и большие волны. Руководитель экскурсии сказал, что нельзя купаться. Я подошел к воде, и сильная волна ударила по моим ногам камешками. Мама не заметила, что я подошел к воде. Я вернулся к автобусу. и тут услышал страшный крик. Кричал мужчина, его жена зашла в воду, ее ударило волной и она умерла. Я чувствовал вину, если бы я сказал той тете, что волна сильная и нельзя заходить в воду, она бы осталась жива. Но я боялся сказать родителям об этом. А они не стали со мной говорить, вообще молчали и просто автобус уехал. Я все время чувствую эту вину…»

В этом монологе мы заметим, что стресс стал поводом для формирования невротической навязчивой идеи вины. В терапии мы поставили акцент на том, чтобы дать место для восстановления феноменологии опыта. И дать место для отреагирования сильных чувств в этом эпизоде. В том числе переживания ужаса при виде смерти.

Архетипы водной стихии и психотерапия

Один из парадоксов, с которым сталкивается психолог-консультант при работе с темой страха воды после эпизода травмы в воде, является противоречие между символическим позитивным пониманием темы воды в области архетипического (мифологического) мышления и пониманием темы воды как опасной стихии в реальной жизни людей.

Для большинства людей символы водной среды в метафорах и сновидениях являются позитивной, привлекательной темой, связанной с темой жизни и физиологического здоровья. Некоторые авторы прямо пишут (Свирепо, Туманова, 2004, стр. 143) что вода как образ в символах является прежде всего женским началом, благодаря особым определенным свойствам водной стихии – теплота, влажность, темнота, глубина, пассивность.

Традиционно в разных теориях практической психологии авторы напоминают, что первые 9 месяцев своей жизни человек проводит в утробе матери, плавая в жидкой среде, и что клетка человека несет в себе частицу жидкости первичного океана, в котором зарождалась жизнь. Это создает тему исцеления, благоприятной среды. Другая тема водной стихии в символическом мире – это тема стихии чувств, «океана страстей». В сновидениях такая символика может предстать как опасность, гигантские волны на океане, цунами, которые ассоциируются с силой и мощностью чувства.

С другой стороны, почти в каждой семье есть реальная история про близкого или дальнего родственника в истории семьи, который либо утонул, либо был близок к гибели от соприкосновения с водной стихией.

Использование архетипов воды в символически построенных сессиях психотерапии помогает поддержать тему релаксации, ресурсов, отдыха, восстановления эмоциональных и символических ресурсов. Поэтому для тех людей, кто реально пережил опасность на воде как ситуацию травмы, доступ к символическим ресурсам витального архетипа становится не совсем прямым. Такая двойственность реального чувственного опыта человека и символического мифологического опыта создает базу для невротических нарушений. При стрессовых ситуациях такому человеку трудно опереться на архетип водной стихии, он чаще чувствует себя беспомощным, переживает чувство неуверенности и бессилия, не уверен в своей активности.

В практике терапии неврозов мы часто используем метафоры и образы, которые поддерживают у человека ощущения безопасности и доверительного отношения с водной стихией. Например, часто предлагают человеку представить себе образы существ, которые естественно чувствуют себя в водной стихии. Например, таким персонажем станет морской дельфин. Или волшебный сказочный персонаж «русалка» или другие полуреалистические существа.

При переработке травматического реального опыта человека мы также можем использовать символические воображаемые ситуации. Например, если человек испытывал замешательство и панику в воде, тонул, мы предлагаем ему «волшебным образом почувствовать себя в том же самом положении, но в качестве волшебного существа – дельфина, русалки, Ихтиандра (героя из романа Александра Беляева «Человек-Амфибия)». Такой персонаж не имеет затруднений с регуляцией дыхания в воде, поэтому может двигаться свободно и импровизировать с движениями.

Измененные состояния сознания и эпизоды аквафобии

Одна из деликатных и сложных тем, с которыми сталкивается терапевт при работе с людьми, которые пережили опыт утопления, это опыт переживаний в Измененных состояниях сознания. Это могут быть короткие эпизоды, похожие на сновидение или на галлюцинации, особые телесные состояния. Необходимо учитывать в практике терапии, что при недостатке кислорода и затруднении дыхания, которые могут сопровождать эпизод утопления, человек переживает не только панику, но и что-то подобное эйфории. Этот опыт захватывает воображение или может стать поводом к дополнительной панике связанной с потерей психической ориентации. Иногда такой опыт становится чем-то вроде символического пророчества, или основанием для сверхценной идеи, которая сохраняется в глубинах психики человека.

«Я начала тонуть. И мне показалось, что мир вокруг начал расширяться, что появилось волшебное сияние. Меня тянет вернуться в этот опыт. Это было что-то как духовный опыт, ничего сравнимого в моей жизни не было… Я хочу вернуться туда… Я видела начало пути… Но меня выдернули из этого… Потом я обнаружила себя уже на берегу, когда меня откачивали…»

В практике работы бывает полезным дать место для переработки этого психотического эпизода и странного психического опыта. Мы можем работать в терапии с этими переживаниями как со сновидениями. Для ориентации нам помогут фольклорные темы.

Если в сказке герой или героиня опускается на дно моря, или на но озера, есть богатейшие волшебные миры. В этих мирах героя ждет богатство и доступ к волшебным силам. На дне моря обитает волшебная золотая рыбка, которая исполняет желания.

На дно моря к морскому царю отправляется новгородский купец гость САДКО. Волшебное путешествие в сказочном мире может быть реальным перемещением внимания в пространстве бессознательного. Символы это волшебного приключения в такой части терапевтической работы могут быть поняты как символические ресурсы души (Калшед, 2006).

Основываясь на этих идеях, я предложила клиентке «посмотреть то волшебное путешествие далее, как сказку…». Фантазия клиентки создала сюжет, похожий на сказку. И развитие тематики этого фантастического сюжета привело к тому, что болезненная фиксация на «сияющем привлекательном образе» развеялась.

Такая работа помогает клиенту более свободно относиться к странному и иногда соблазняющему опыту, пережитому во время измененных состояний сознания.

Аквафобия как проявление невроза

Не обязательно переживания страха перед водной стихией порождены опытом реального отношения с водой. Символический страх воды может быть понят как симптом невроза. Так как символическое переживание контакта с водой относится к области глубинного переживания человека (Свирепо, Туманова, стр. 143), мы ожидаем обнаружить нарушения в отношениях родителей и детей в раннем возрасте. Страх перед водой может быть символом страха перед материнской фигурой (Калшед, 2001). Или страха перед собственной телесностью, или страхом перед собственными эмоциями и страстями.

Для иллюстрации связи невротических проекций и темы воды приведем фрагмент работы со сновидениями. Катя рассказывает: «Мне несколько раз за последний месяц снится один и тот же сон. В этом сне я иду по тонкому льду. Подо льдом темная вода. Лед прозрачный. Я замечаю, что лед начинает ломаться под моими ногами. Я в панике просыпаюсь».

Терапевт расспрашивает Катю, и выясняется, что последние недели Катя работает очень много, и не высыпается. Катя рассказывает, что встает утром очень физически уставшая, как будто бы не спала вообще. Терапевт предлагает небольшую работу со сновидением. по методу гештальт-терапии. В такой работе (Булюбаш, 2004) терапевт просит клиента идентифицироваться с отдельными персонажами сновидения и сделать эмоционально насыщенный монолог от имени такого персонажа, подключая для этого эксперимента тело. В эксперименте, когда Катя начинает монолог от имени образа «Я-темная вода…я глубокая…спокойная…», она неожиданно замедляется и тело ее расслабляется. Катя почти засыпает на глазах терапевта. Становится понятно, что символ «темной воды» в сновидении, который пугал сновидца, буквально отражал глубокий исцеляющий сон, а переутомление мешало Кате встретиться «с самой собой». Невроз Кати проявлялся как аутоагрессия и запрет самой себе на доверие к собственному эмоциональному и телесному процессу.

Невротические компоненты детских воспоминаний и телесный опыт в травме на воде

В ситуации растерянности или угрожающей ситуации на воде человек включает в область своих импульсивных и интуитивных телесных реакций опыт все своей предшествующей жизни. Угроза для жизни пробуждает в одном и том же эпизоде и древние рефлексы выживания, и невротические личностные блокировки активности. Специфическое и парадоксальное сочетание этих интуитивных телесных механизмов активности приводит к серьезным блокировкам активности. Эти блокировки могут реально привести к тому, что телесное поведение человека в воде станет неловким, и ему будет угрожать опасность утопления. С другой стороны, включение личностных механизмов блокировки активности в общую схему организации физического движения приводит к тому, что человек начинает вести себя недостаточно эффективно и попадает в реально опасное положение.

Ольга рассказывает об эпизоде, когда она плавала на надувном матрасе в море, на отдыхе. Мама пугает девочку, которая идет плавать по морю на матрасе: «вот кто-то за ногу тебя схватит». И это зафикисировалось в голове само по себе. Внезапно ее в шутку схватил за ногу купальщик. Девочка потеряла равновесие и начала тонуть. Ее вытащил из воды спасатель, который работал на пляже. От эпизода осталась в памяти паника и боязнь воды. Ольга свободно плавает в бассейне, но не может заставить себя плавать в открытой воде. Ольга предлагает терапевту переработать тот эпизод опыта и восстановить спонтанность. Мы используем приемы, в которых ищем остановленные моменты незавершенных действий. В том числе используем метод усиления фантазий. И гиперболизации потенциальных эффективных движений тела за счет управляемой фантазии.

Вот небольшой фрагмент сессии.

Ольга: Я помню момент, это та сценка на матрасе, когда к моей ноге прикоснулась рука, и я замерла и начала терять равновесие.

Терапевт: Представь себе, что на твоем месте на надувном матрасе лежит РУСАЛКА. И она прекрасно чувствует себя в воде. рука пловца касается ее, русалке это не нравится, что сделает РЕФЛЕКТОРНО ее тело? Представь себе, что русалка свободно отзывается телесно на давление. По своей воле и от удовольствия. Русалка уходит в глубину, а потом, если захочет, бьет хвостом или как-то иначе проявляет свою импульсивность и спонтанность в движении.

Ольга: Я чувствую, что произошел выдох и вернулась свобода в теле.

Терапевт: Да, я вижу.

Ольга: Русалка хвостом отобьется от руки человека, выскользнет из его руки. И потом с легкостью соскользнет в воду. Русалка чувствует себя совершенно свободно в воде и совершенно свободно во взаимодействии с человеком.

Тактика терапевта в том, чтобы идентифицировать импульсивное самозащитное движение тела Ольги в той стрессовой ситуации. Работа с незавершенным действием в символической форме освобождает ресурсы эмоций (Перлз, 1998). Разрешить такое интуитивное движение сначала в облике русалки – хвост выскользнет из руки агрессора. Хвост русалки – это символический аналог двух ног человека.

Терапевт: Что-то важное связано с этой свободой движения ногами. Попробуй повторить тот же импульсивный рывок ногами как человек. Ты имеешь право защитить себя, ведь пловец в воде и хорошо плавает. Может быть, есть воспоминание, которое как-то ассоциируется с темой ног?

Ольга: Я не могла бы так сделать. Я точно знаю, я чувствую, что бывают ситуации, когда нельзя отбиваться ногами. В нашей семье был жесткий запрет на проявление самозащитной агрессии по отношению к родителям.

Далее в разговоре Ольга вспоминает, что однажды она как ребенок сопротивлялась действиям своего отчима и ударила его, вырываясь из его рук. Мама запрещала отпихиваться. Невротическая связь в памяти связала возможность самозащиты, блокировки движений в ситуации мужской агрессии. Так эпизод травматического опыта на воде потянул за собой по ассоциативной цепочке эпизоды эмоциональной травмы из области детско-родительских отношений. И этот личностный материал стал доступен для переработки в сессии.

Позднее Ольга рассказывает, что «в детстве я не понимала, как дети играют и веселятся хватая друг друга в воде. И веселились и злись играя. Реально дети не топили друг друга, просто играли. А я не понимала, как это весело, когда дерутся в шутку в воде. Так как мне было страшно. И когда стала взрослой, думала, что все осталось позади. Но постепенно развилась настоящая фобия воды. Сейчас я понимаю, как все связано. Кажется, что фобия отступила. Попробую проверить на курорте в ближайший отпуск».

В этом примере заметно, как невротические фиксации из эмоционального опыта детства и реальный опыт физической стрессовой ситуации переплетаются в опыте человека, усиливая невротические симптомы.

Реалистичный опыт и аквафобия

В заключение мы хотели бы обратить внимание читателя на то, о чем говорили в начале нашей статьи. Что водная стихия реально является опасной для человека. И человек имеет право не иметь привычки к плаванию. В этом случае мы обратим внимание на то, что реалистическая опасливая реакция человека на водную стихию является «нормальной». И я не стала бы как терапевт противодействовать такому опасению, не стала бы рассматривать «терапевтический запрос», в котором человек хотел бы преодолеть себя, заставить «не чувствовать страх» перед стихией. Так как такой запрос сам по себе противоречил бы идеям, которые мы развивали выше. Это идеи о том, что отношения человека с водой и в прямом, и в символическом смысле основаны на доверии и интересе, на спонтанности и свободе отношений. Терапевтический запрос, в котором предлагается «подавить часть чувств или преодолеть их» сам по себе предполагает опасность в физическом смысле (опасность для биологической жизни человека в отношениях с водой) и опасность в эмоциональном плане.

Я вспоминаю заявление моей однокурсницы в ВУЗе: «Я училась плавать, и меня братья просто выбросили в воду с лодки. И я сразу пошла ко дну. Кто-то из парней прыгнул в воду и вытащил меня. С тех пор я отказываюсь учиться плавать. И считаю, что я права». Студентка приводила этот аргумент для кафедры физподготовки, когда отказалась сдавать зачет по плаванию. И ее аргументы были приняты кафедрой. Я как психолог-консультант не стала бы квалифицировать ее поведение как проявление «аквафобии», наоборот, считала бы такое поведение реалистичным.

Однако как психолог-консультант я считала бы подходящим для работы терапевта запрос с такой формулировкой: «Я хочу научиться свободно плавать, но что-то меня останавливает. Я хотела бы исследовать природу своей боязливости». Такой запрос я бы считала подходящим для того, чтобы работать с ним с использованием тактик работы с «аквафобией». Кроме того, я как терапевт могу с легким сердцем поддержать сообщение, которое сделает мой собеседник про его гордость и радость успеха. Гордость и душевная свобода человека в ситуации, когда он справился с водной стихией. «Я рискнула и смогла доказать себе, что могу справиться с ситуацией. Я переплыла через пруд в нашей деревне. И после этого гордилась собой. С тех пор я дружила с водой». Такой опыт совладания с опасностью и «приручения стихии» становится эмоциональной базой для самоуважения. И становится опорой для того, чтобы развивать новую активность в отношениях с другими людьми и в социальном мире.

Тактики терапии при работе с темой «отношения с водой»

Травма, которую получает человек в результате экстремального переживания в области опыта отношений с водой, затрагивает четыре противоречащие друг другу области, что затрудняет работу психолога-консультанта.

Аквафобия формируется в двух направлениях.

Во-первых, это невротическая форма посттравматического опыта, который сформирован как интегративный результат специфического опыта, но реализован в разнообразных по тематикам сюжетах в телесной и в эмоциональной памяти человека. Так как опыт был получен в ситуации реальной опасности для жизни, след события чаще всего заметен в механизмах «нарциссического типа».

Во-вторых, это специфический по сюжету «опасливое отношение к воде» симптом, организованный как навязчивость (по обсессивному типу).

В обоих случаях в центре внимания терапевта мы поместим двигательные и эмоциональные блокировки, сохранившиеся как след пережитого события.

Затруднения в работе терапевта основаны на том, что опыт организован сразу в четырех областях опыта.

1. Опыт символического переживания опыта контакта и доверия или недоверия к спонтанным психическим символам водной стихии, являющийся отражением глубинных механизмов развития и функционирования психики.

2. Опыт реально пережитого ужаса и дезориентации, опыт потери телесной ориентации и целостности телесной картины себя самого в эпизодах, когда человек тонул.

3. Опыт эмоциональных и человеческих отношений с другими людьми в стрессовых ситуациях, опыт получения помощи и поддержки в ситуации, которая переживалась как опасная для биологической жизни.

4. Опыт гипоксии (недостатка воздуха) и переживания Измененных Состояний Сознания (ИСС), опыт специфической эйфории, которая сопровождает гипоксию, опыт психотического типа переживаний, которые субъективно похожи на странные сновидения и на символы смерти.

В работе с тематикой негативного опыта «отношений с водой» мы используем в терапии некоторые общие принципы работы с последствиями перенесенной физической травмы. Некоторая специфичность, как указывалось выше, связана с физическими свойствами водной стихии и с серьезной опасностью для жизни в эпизодах на воде. В отличие от физических травм в бытовых ситуациях, в травмах на воде нет опыта физической боли. Зато есть опыт ИСС и опыт близости смерти.

В рамках терапевтической сессии, сфокусированной на эпизоде экстренного события на воде, терапевт использует разработанный нами прием под названием «принцип веера» и делает акцент на параллельные контексты, в которых он может обнаружить сохранившиеся блокированные и не завершенные по форме импульсы активности. Прежде всего обратим внимание на параллельные контексты: биологические обстоятельства, личностные ценности и паттерны, психические состояния и социальные установки. То есть уже в первом интервью терапевт будет делать фокусировки сразу в нескольких контекстах, тщательно формируя сюжетное поле эпизода. Терапевт будет искать множество разнонаправленных циклов активности. Как правило, терапевту не стоит делать фокуса внимания на поиск одного ГЛАВНОГО события, так как развитие ситуации происходит параллельно и единомоментно в нескольких контекстах (в нескольких семантических плоскостях).

Наоборот, терапевт готов к тому, чтобы поддержать разновременные и разнонаправленные микроэпизоды переживания, то есть использовать принцип веера, когда веерные расходятся тропинки в лесу в разные стороны. То есть это будет не линейная цепочка – сначала одно действие, потом другое, потом третье, а будем нащупывать необходимые процессы, в том порядке, в котором они будут доступными. Кто-то из моих знакомых назвал этот принцип – работа с кочаном капусты. Как листочки капусты лежат, так их и приходится разбирать, но заранее не скажешь в каком порядке какой листик.

Выводы

Опыт негативных отношений с водой можно обнаружить в тематике самого разнообразного по форме и сюжетам человеческого опыта. Следы переживаний шокового типа, которые остались после давно забытых эпизодов, включаются в целостные гештальты паттернов, которые поддерживают симптомы на соматическом или на личностном уровнях. В практике работы терапевту полезно разграничить образы и опыт переживаний человека в эпизодах невроза, в которых чувства связанные с водой, определяются символами отношений ребенка и родительских фигур. И выделить в отдельную фигуру опыт реального события человеческой жизни, когда человек сам был в опасности в эпизоде контакта с водной стихией, сам тонул, или со стороны видел, как тонет другой человек.

Переработка выявленных травматических эпизодов, связанных с водой, в большинстве случаев помогает освободить человека от блокировок эмоциональной и символической областей опыта. И в перспективе терапии такая тактика помогает более свободно работать в дальнейшем с симптомами неврозов.

 

Елена Петрова, © 2015

телефон: +7 921 9086944

e-mail: petrova.gestaltspb@gmail.com

 

Литература

Свирепо О. А., Туманова О. С. Образ, символ, метафора в современной психотерапии – М.: Издательство Института Психотерапии, 2004. – 270 с

Булюбаш И. Д. Руководство по гештальт-терапии. – М.: Издательство Института Психотерапии, 2004. – 768 с

Доналд Калшед Внутренний мир травмы. – М.: Академический проект, 2001. – 365 с

Бермант-Полякова О. В. Посттравма. Диагностика и терапия. – С.-Петербург: Речь, 2006. – 242 с

Дж. Колодзин Как жить после психологической травмы. – М.: Шанс, 1992. – 95 с

Килборн Б. Как травма поражает душу: стыд, расщепление и душевная боль // Журнал практической психологии и психоанализа, 2001, № 1-2

Джон Кристалл Интеграция и самоисцеление. Аффект. Травма. Алекситимия. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2006. – 800 с

Петрова Е. Ю. Аквафобия и негативный опыт травмы на воде в сборнике // «Теоретические и практические исследования проблем эмоционального интеллекта». – М.: НОУ ДПО "НИГПИЛ", 2015, с. 107-123

Фриц Перлз, Пол Гудман Теория гештальт-терапии, Практикум по гештальт-терапии

Фриц Перлз Гештальт-подход и свидетель терапии

Харм Сименс Практическое руководство для гештальттерапевтов. – СПб: Издательство Пирожкова, 2008.

Серж Гингер Гештальт-терапия контакта

Ирвин Польстер, Мириам Польстер Интегрированная гештальт-терапия