Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить,

Дай мне мужество изменить то, что я могу изменить.

И дай мне мудрость отличить одно от другого.

(Молитва немецкого богослова Карла Фридриха Этингера (1702—1782))

 

Мы рассмотрим некоторые феномены человеческого опыта, которые имеют место в сложных жизненных ситуациях. И формы размещения этого опыта в рамках терапевтических сессий в краткосрочной проблемно-центрированной гештальттерапии. Особое место в нашем рассмотрении будет уделено консультированию людей, которые находятся в условиях изменений, в условиях наступивших в их жизни перемен. Мы будем рассматривать проблему через призму ситуации (D.Wollants, 2007). Это те жизненные ситуации, когда уменьшение ресурсов, доступных человеку в его мире, вызвано реально имевшими место событиями в его окружении. Изменения в ситуации происходят на материальном, на личностном или на социальном уровнях. И такое изменение условий жизни заметным образом ведет к личностному стрессу и к усилению проявления у человека его личностных проблем.

Мы выделяем такие ситуации в отдельную группу, отличая их от событий хронического стресса, или ситуаций хронического дефицита ресурсов, или шоковой травмы, или экзистенциальных кризисов. Какие жизненные сюжеты могут относиться к этому типу? Это могут быть проблемы в связи с изменениями условий жизни семьи (потеря доходов, рождение ребенка с особенностями), или проблемы адаптации мигрантов, или ситуации стихийных бедствий, или болезни родственников… Гештальттерапия предлагает идеи и методологию «сопровождение изменений» (Невис, 2002) в жизни человека или в жизни организации.

Люди, которые находятся в таких затруднительных ситуациях, реально испытывают тревогу и затруднения личностного типа и поэтому часто становятся клиентами психотерапевта. Они обращаются к консультанту по поводу самых разнообразных по тематике и сюжетам «личностных проблем». Часто такие запросы, не смотря на видимую простоту и чёткость формулировок (например, «хочу найти ресурсы» или «что мне мешает испытывать позитивные чувства»), представляют сложность для работы консультанта. Дело в том, что в эмоциональной жизни таких клиентов присутствует много разнородного и разнопланового опыта, и часто наблюдается общий фон эмоционального истощения и самые разнообразные структурные нарушения СЕЛФ.

Причина такой сложности организации эмоций в том, что эмоциональная ситуация и система отношений, в которой находится клиент, имеет как будто бы несколько слоев существования. Человек испытывает трудности в ходе адаптации к меняющейся ситуации, и это провоцирует тревогу. Но чаще всего эта тревога переадресовывается и распространяется в другие сферы его жизни и по ассоциативным механизмам влечёт за собой проявления разнообразных проблем и затруднений личностного уровня. Терапевт поддерживает контакт с клиентом и старается исследовать способы организации контакта, поддерживать процесс осознанности. И часто встречается с глубокими личностными затруднениями клиента и большим количеством интроектов, склонностью к слиянию, тенденцией к установлению созависимых отношений в ходе «терапевтического сеттинга». Такая ситуация в терапии создает много поводов для развития контрпереносов терапевта и часто становится основой для длительной запутанности в отношениях и даже для фиксации у клиента невротических механизмов реагирования, создания условий для вторичного усиления невротического развития личности. Поэтому мы рассмотрим далее этот тип ситуации как проблему, требующего от терапевта клинического типа размышления.

 

В чем же подвох?

Подвох в том, что «запрос» клиента и даже предъявляемые им формы организации контакта мало помогают терапевту в том, чтобы выделить важные для проблемно-ориентированной работы фигуры.

Ловушки для психолога-консультанта Клиент демонстрирует инфантильные механизмы адаптации и легко начинает говорить о своем детстве. Клиент не хочет поддерживать осознанность и забрасывает консультанта проекциями. Клиент четко формулирует «запрос» и предлагает консультанту «исправить его чувства и его жизненные стратегии». Клиент легко берет вину на себя. Клиент охотно говорит о проблемах в области отношений и говорит о том, что «он сам виноват в том, что все неправильно организовывает». Клиент отрицает факт изменения реальных условий ситуации (уменьшение ресурсов ситуации) и отрицает сам факт стресса или любой другой собственной эмоциональной реакции на факт изменения. Клиент плохо интегрирует полученный в сессии опыт и раз за разом начинает все сначала. Клиент вовлекает терапевта в созависимые отношения. Клиент поддерживает механизмы «слияния» и часто ищет интроектов. Клиент говорит о желании изменений и в то же время отказывается от изменений.

В отношениях клиента и терапевта присутствует сложный по структуре фон, который просвечивает сквозь тематику запроса клиента. Поэтому терапевт, ориентированный на процесс контакта, замечает, что четко сформулированный запрос и акцент на исследование контакта только запутывают ситуацию отношений в долгосрочной терапии, а «буквальное» выполнение запроса клиента ведет к усилению невротических черт в поведении и к развитию нарциссических механизмов организации опыта.

Пример из практики. Случай с Наташей. Наташа, 25 лет, пришла на прием к терапевту и пожаловалась на депрессию и снижение настроения. Она сообщила, что три месяца назад ее муж неожиданно сообщил о разводе и ушел к другой женщине. Она осталась жить с мамой и сыном 3 лет. Терапевт пошла по пути установления доверительных отношений, и смогла оказать эмоциональную поддержку Наташе. Наташа осталась на долгосрочную терапию. С первых дней терапевт и клиент сосредоточились на проблемах отношений с мамой и на событиях раннего детского опыта Наташи. Через год терапевтическая работа носила интересный для клиентки и развивающий характер. За этот год терапевт и клиентка ни разу не обсуждали опыт клиентки, относящийся к эпизоду ухода мужа. Через год детский психолог, который консультировал сына Наташи, обратил внимание на выраженную соматическую симптоматику у ребенка в темах, связанных с образом отца и мужскими фигурами. И рекомендовал семейную терапию. В ходе супервизии выяснилось, что терапевт «работала по запросу» и обсуждала темы, которые предлагала Наташа. И много занималась детско-родительскими переносами (по типу мама и дочка) в отношениях клиента и терапевта. Кризисный опыт и переживания, связанные с эпизодом ухода мужа, оказались изолированными из числа сюжетов и фигур долгосрочной терапии, так как Наташа тревожилась и избегала неприятной темы. Но вытесненные из области осознанности переживания создавали тревожный фон, который транслировался в семейную систему.

Если терапевт доверчиво игнорирует кризис в реальном предметном окружении человека и предлагает клиенту глубинную работу с личностью, может ли случиться так, что он сохраняет базис для развития невроза? Например, супруги давно разошлись внутренне, а сохраняют иллюзию слияния. И оба сильно устают от ситуации. И ведут себя как «невротики». До тех пор, пока наконец не поговорят открыто, не встретятся и не прояснят новые обстоятельства жизни. Отвлекая клиента от его реальности, терапевт косвенно сообщает клиенту – « не надо думать о своих остановленных реакциях и о своих потерях в недавнем прошлом в той реальной ситуации, оставайся в иллюзии и займись изменением себя самого». И тем самым останавливает работу осознавания и контакта.

 

Сложная жизненная ситуация как источник стресса и невроз как гиперкомпенсация тревоги изменений

Тревога, которую переживает человек в ситуации изменений, становится основанием для развития разнообразных невротических механизмов, которые создают проблемы в самых разнообразных областях жизни и препятствуют адаптации к новой ситуации. В практике социальных психологов были попытки даже классифицировать подобные ситуации по степени разрушительности и были выделены 43 типа ситуаций (Holmes T.H., Rahe R.H., 1967). Мы можем описать такую сложную жизненную ситуацию как обстоятельства, когда есть изменения в сторону уменьшения ресурсов по сравнению с предшествующими обстоятельствами внешних по отношению к человеку условий жизни в области физических условий, личностных обстоятельств, отношений с другими людьми, отношений в социальной группе. Интервью, которое делает терапевт в начале терапии, может выявить в биографии клиента некоторые эпизоды, которые включают в себя ситуацию изменений. И обнаружение такого материала дает повод к более внимательному исследованию опыта клиента, основанному на идеях клинического подхода.

Жизнь изменилась, и человек вошел в эти новые обстоятельства со своими старыми представлениями о жизни, привычками, системой отношений, системой получения поддержки и системой своей актуальной социальной сети. Большая часть связей и способов организации жизни, сформированная в предшествующий период, не эффективны или даже «убыточны» в новой ситуации. По сути дела, мы заметим, что кроме материальных неудобств разного типа, при изменениях в ситуации человек испытывает сильные душевные страдания. Человек пробует действовать привычным способом и обнаруживает, что его прежние способы организации отношений с окружением не эффективны. И в то же время ему часто не хватает опоры и поддержки для того, чтобы создать новые формы отношений и новые стратегии. Его способность к творческому приспособлению снижена, и ему не хватает свободы чтобы справиться с таким избыточным количеством изменений.

Еще в 1970 году Элвин Тофлер опубликовал ставшую культовой книгу «Футурошок», в которой дал развернутое описание опыта человека, который находится в ситуации изменений. Этот шок наблюдается и в личностно значимых жизненных ситуациях, и в масштабах ускорения темпов технологического и социального прогресса. Стресс и шок будущего, психологическая реакция человека или общества на стремительные и радикальные изменения в его окружении показаны в самых драматических и экспрессивных формах (Тоффлер, 2002).

Известно из клинической практики консультирования, что человек часто реагирует на внешние фрустрирующие события усилением невроза. Это происходит, когда человек в стрессе, а ситуация стресса создана внешними условиями. Но человеку трудно найти ресурсы и признать, что ситуация изменилась, что жизнь стала иной. И человек уходит в регрессию, прячется от изменений за ширмой невроза. Невроз выступает как маскировка, как способ бегства человека от разрушительного переживания собственной тревоги, которая сама по себе вызвана ситуацией изменений.

Отметим существенное отличие для персонального опыта человека «ситуации реакции на изменения» от проблем и тематики, отражающей специфику личностного развития человека. Различие в том, что в ситуации «обычного невротического типа» человеческое окружение человека и его материальная ситуация относительно стабильны, а его собственные внутренние душевные напряжения приводят к тревоге и дезадаптации.

Признаки регрессии при ситуации внешнем стрессе Усиление привычных копинг-стратегий и невротических механизмов. Чаще наблюдаются прерывания контакта, отказ от активности, отказ от творческого приспособления. Повторение паттернов поведения, нарушение четвертой фазы цикла контакта (постконтакта). Агрессия по отношению к тем, кто не затронут кризисом и тем самым находится в стабильной ситуации. Опора на инфантильные механизмы в организации опыта. Вовлечение тех, кто стремится помочь, в «драматический треугольник Карпмана». Мифологическое сознание как отказ от реальности.

Когда жизнь изменилась, а представления о себе и о жизни, связи и система ориентации остались старыми, каждый эпизод контакта с миром вызывает в таких условиях беспокойство и стресс. Один из важнейших источников личностного стресса и тревоги – это попытка человека сохранить стабильную (устаревшую) картину мира и стабильные отношения в условиях, когда мир изменился, и его ресурсов недостаточно для адаптации, или они не подходят к новой ситуации. На личностном уровне стресс становится источником тревоги и деморализации. Человек теряет социальные связи. И сама по себе собственная тревога, которая вызвана реакцией на изменение в ситуации, становится врагом для человека.

Человек начинает бороться со своей собственной тревогой, вместо того, чтобы ориентироваться во внешней ситуации заново. И «включает» привычные ему (устаревшие) невротические механизмы организации жизни. Это могут быть симптомы навязчивости, соматические реакции, нестабильное эмоциональное поведение, обращение к зависимостям, усиление характерологических черт и общего регрессивного поведения, диссоциации, усиление нарциссических компонентов в организации контакта. В терминах гештальт-диагностики мы опишем эти явление как «прерывания контакта» и как уменьшение СЕЛФ (Робин).

В условиях тревоги человек переходит в «регрессивную позицию», и его поведение становится «детским». Именно невротическая схема организации поведения становится заметной и окружающим людям, и терапевту, и даже самому клиенту. И именно эти невротические симптомы клиент вольно или невольно предлагает терапевту. Готов ли Терапевт встретиться с Человеком, который находится в сложной жизненной ситуации и теряет функцию ЭГО (он нервничает, как сказали бы наши бабушки, которые не знали психотерапевтических концепций), или именно Симптом станет собеседником терапевта?

Может показаться удивительным, но в терапии мы много раз наблюдали следующий эффект: после проработки цикла работы горя и признания реальности новой ситуации, проявление невротических паттернов заметно уменьшается. Этот эффект было легко предсказать. Так как уменьшается тревога, связанная с дезориентацией и «незавершенной работой горевания», тревога создает постоянный фон, ведущий к дезадаптации и эмоциональному утомлению.

 

Выбор клиента: «горевать» или «искать ресурсы»?

Как помочь человеку вернуться к целостности, понимая под «целостностью» не только душевное равновесие, но баланс и гармонию его отношений в актуальной для него ситуации? Мы как практики знаем, что для того, чтобы оптимизировать работу всей систему отношений в ситуации, на ее разных уровнях, необходимо для начала признать новую реальность, проститься со старой жизнью и заново мобилизовать силы для продолжения жизни. Очевидно, что в рамках терапевтической консультации мы не можем добавить практических ресурсов в реальном предметном мире или вернуть по линии времени ситуацию к ее исходной форме. Мы ставим задачу восстановления душевного здоровья и целостности, которые станут базой для новой ориентации человека в ситуации, для того, чтобы нашлось место работе творческого приспособления и результатом стало создание реалистической и достаточно качественной жизни.

Мы напомним читателю известный «Парадокс о ресурсах» при невротизации. Если невротизация вызвана изменением (и тревогой, которая связана с работой горя), то любой объем ресурсов будет включен в неэффективные невротические адаптивные механизмы, которые поддерживают у человека иллюзию прежней жизни.

Мы как консультанты отдаем себе отчет в том, что пока человек не встретится с новой (актуальной) реальностью в своей ситуации, любые доступные ему его собственные и внешние человеческие и материальные ресурсы будут растрачены впустую. А встреча с реальностью, как мы отдаем себе отчет, связана с принятием факта изменений и прохождением цикла «работы с горем». Однако именно ситуация дефицита ресурсов приводит к тому, что человек не решается начать работу горевания, всеми силами избегает ее. Так как понимает «признание горя» не как избавлении от страдания и переход в новую (более эффективную) фазу организации своего опыта и построения своей жизни, а как добавление неприятностей, то есть суммирование фрустрирующих обстоятельств. «Мало того, что случились неприятности и не хватает ресурсов, еще и неприятные переживания горя будут мне непосильны», – так рассуждает человек.

 

Этапы работы исцеляющего горя

Для того, чтобы начать новую жизнь, человеку надо признать, что СТАРАЯ ЖИЗНЬ ЗАВЕРШИЛАСЬ. И эта душевная работа (работа расставания) занимает время и требует расходования душевных сил. Важную функцию выполняет исцеляющий аффект ГОРЯ.

Хотя горе и горевание – те чувства, которых старательно избегает человек, который попал в ситуацию изменений. Он инстинктивно опасается довериться переживанию горя, он боится потерять оставшиеся ресурсы. И именно эта интуиция его подводит. Все то время, пока изолирован факт изменения и работа горя не завершена, человек продолжает испытывать тревогу и, кроме того, теряет силы на поддержку иллюзии. Видимость экономии ресурсов создает реальные основания для истощения и сил и разрушения личностных связей и контактов с миром. Так как только после завершения цикла работы горевания человек сможет интегрировать свои ресурсы и вступить в реалистический контакт с миром и окружением. И начать новую организацию своей жизни.

Этапы работы горя	Тактики и позиция терапевта
1 этап. Сохранение устаревшей картины себя и ситуации. Понимание человеком сложившейся новой (с уменьшенными ресурсами) ситуации как временной.	Терапевт присутствует рядом и предлагает работу с фоном. Это тактики, помогающие общему укреплению духовных сил, опоре на собственное тело, проработка эпизодов личной истории клиента. Терапевт уклоняется от дискуссий или прямой проработки темы, которые непосредственно касаются непереносимого опыта.
2. Реакция растерянности и обиды. Повышение обидчивости и колебания чувств от надежды и героизма к переживанию обиды и бессилия.	Терапевт поддерживает тему «разрушение старого опыта и переживание обиды» (см Петрова «Обида»)
3. Торговля и надежда. «Вдруг обойдется!»	Признание растерянности и признание сложности в отношениях с миром.
4. Агрессия и разрушение актуальной картины мира и актуальных отношений.	Терапевт поддерживает агрессию как ценный опыт и естественную реакцию в отношении мира, в котором старое ушло безвозвратно. Терапевт поддерживает переход от адресной агрессии или самоагрессии (от обвинения и самообвинения) к признанию агрессии как универсальной реакции на «судьбу», на «изменение жизни».
5. Взрыв горя и печали. Уход в область опыта одиночества и бессилия.	Терапевт присутствует рядом, не предлагая «избавиться от печальных переживаний» или «отвлечься». Не предлагает своей поддержки. В символическом смысле терапевт просто терпеливо ждет, когда его собеседник вернется к миру. Точку горевания человек проходит в одиночестве.
6. Новое построение мира. Построение «достаточно приемлемого» нового качества жизни на имеющихся ресурсах.	Терапевт приветствует человека и предлагает ему поддержку в организации нового опыта
7. Проработка процесса перестройки в социальной сфере. Перестройка тактики и формы общения человека с социумом.	Терапевт помогает человеку признать конфликты, которые появились после прохождения работы горя. Помогает признать их реальность и искать способы урегулирования новых отношений.

Изоляция и одиночество

Общество и окружение человека становятся источником стресса, хотя именно в своем окружении человек мог бы искать поддержку. Базовые идеи гештальт-методологии (Перлз, Гудман 1999) предполагают, что именно в окружающем мире человек может найти ресурсы и опору, если он находится в ситуации дефицита. Однако в ситуации изменений часто само окружение человека, его связи и контакты в социальной сети становятся источниками агрессии и стресса. Так как окружающие люди воспринимают его «прежним», а его реальная ситуация стала «новой», социальная группа часто реагирует прямо или косвенно агрессивными или отвергающими действиями, по алгоритмам, хорошо описанным для динамического архетипа «свой-чужой». Его окружение ждет, что человек станет поддерживать «прежний способ контакта» и «найдет ресурсы для преодоления сложностей». «Мы видели тебя в других условиях, ты сейчас стал какой-то другой, у нас нет ресурсов встретится с тобой обновленным. Потому мы просто отвернемся от тебя или сделаем вид, что ничего не изменилось». Близкие люди, не полностью вовлеченные в ситуацию, дистанцируются и демонстрируют отвержение. Если бы они могли выразить словами этот слабо осознаваемый процесс, они бы сказали: «Мы дезориентированы и растеряны, потому что у вас изменилась жизнь, и мы не знаем, как теперь с вами правильно общаться!» Даже прошлое человека становится его врагом. «Как мне расстаться тем собой, с тем, кто был мною еще недавно. Узнаю ли я себя, когда у меня новые ресурсы? Как я буду общаться с тобой?»

Мы заметим, что в опыте человека или группы, которые оказались в сложной жизненной ситуации (с уменьшением доступных ресурсов) становится заметной тема переживания изоляции и некоторой (часто невольной) социальной агрессии со стороны окружения. Когда человек переживает эпизод уменьшения доступных ему ресурсов, он испытывает давление социума. И это давление создает дополнительные поводы для расщепления и стресса. Кроме того, у человека часто развивается собственная агрессивная инстинктивная самозащитная реакция в ответ на реакцию окружения, которую он может считать неуместной и стараться изолировать (блокировать). На это уходят дополнительные силы. И кольцо изоляции замыкается.

Вспоминаю разговор, который произошел лет 10 назад с молодой дамой, которую мы назовем Аня. Ане 35 лет. И она до недавнего времени была женой обеспеченного человека. Это определяло ее область социальных контактов и систему потребления. Несколько месяцев назад муж предложил развод. Ане осталась дорогая квартира и дорогая машина. Содержание машины требовало значительных расходов, и денег, которые зарабатывала Аня, еле хватало на бытовые нужды и содержание квартиры и машины. Однажды к ней пришла в гости подруга и задумчиво сказала: «Да, вот и туалетная бумага у тебя теперь стала дешевая, не то что раньше!». Не удивительно, что Аня стала искать помощи у психотерапевта.

Мы можем заметить что такое проявление изоляции обнаруживается по трем уровням, которые важно рассматривать совместно. Это физический, личностный (человеческий) и социальные уровни.

На физическом (предметном) плане это изменение доступных человеку материальных ресурсов, что само по себе создает необходимость перестройки всей системы потребления.

На личностном уровне (эмоции и человеческие отношения) мы обнаружим переживание растерянности, отсутствия опоры и необходимость поиска новых форм поддержки себя самого и своего контакта с окружающими. Старые убеждения и ценности могут оказаться недостаточной опорой для организации новой жизни и новых отношений. Кроме того, затруднения в адаптации будут вызваны незавершенными ситуациями из прошлого опыта отношений. Необходимость строить новые личностные отношения становится не только необходимостью, но стрессом и вызовом.

На социальном плане человек встречается с проблемой разрушения связей его социальной сети и необходимостью создавать новую социальную сеть. Это реальное изменение списка людей, с которыми будут теперь поддерживаться отношения, и поиск новых ролей в новых социальных группах. Разрушение старых социальных связей и построение новых социальных сетей является энергоемкой задачей. И еще большой стресс вызывается тем, что происходит изменение ролевой позиции у человека в его имеющейся социальной сети.

Именно изолирующая роль окружения становится заметной как вклад в то, чтобы человек избегал проживать свою работу горевания. Человек стремится сохранить систему отношений, чтобы избежать изоляции, и тем самым сохраняет расщепление и изолирует часть своих переживаний и своего опыта. Поэтому окружение человека и его социальные связи являются важными фигурами в работе терапевта. В соответствии с идеями о том, что гештальт-терапия это сопровождение изменений, мы настойчиво и последовательно делаем фигурой ВСЕ (доступные) области связей и области коммуникаций человека и в каждом «слое коммуникации» восстанавливаем целостность связей в ситуации.

 

Что отвлекает внимание терапевта? Социум! Так как социум требует мобилизации ресурсов и не поддерживает важности работы горя!

Важный вклад в запутывание проблемы вносят социальные стереотипы. Именно такие стереотипы становятся базой для проекций клиента и для контрпереносов терапевта. Самый опасный и соблазнительный из таких призывов социума это предложение, которое адресовано человеку в сложной ситуации: «Надо брать себя в руки и искать ресурсы». СМИ и педагоги призывают людей к тому, чтобы человек, который попал в сложную ситуацию, «собрался и делал своё дело», «продолжал бороться». «Сохраняйте оптимизм и двигайтесь к светлому будущему!» – призывают СМИ. «Проявляйте креативность и будьте адаптивными», – предлагает массовая психология. Тем самым поддерживая нарциссический способ организации опыта в ситуации стресса.

Эти предложения со стороны массовой культуры реально помогают обществу выжить в условиях кризиса. Но проблема, которую видит внимательный наблюдатель, заключается в том, что до того, как конкретный человек вернется к реальности и встанет своими ногами в реальном пространстве и времени опыта, до того, как он проживет цикл расставания с прошлым, он не может полностью (целостно) вступить на столь благородно предлагаемый ему путь.

Почему СМИ и массовая культура готова признать факт кризиса, но не готова признать, что ресурсов стало меньше? Потому что в условиях дефицита ресурсов современная массовая культура не видит возможности выделить человеку место покоя и ресурсы для того, чтобы человек «спокойно» прошел свою работу горевания. Общество потребления не любит и старается изолировать тех людей, кто печален. Культура потребления не видит важности переживания эмоции горя в жизни человека, не признает процесса горевания как уникального и ценного человеческого опыта. Наоборот, общество призывает людей к активности и бодрости во всех жизненных ситуациях, тем самым вовлекая человека в бесконечную игру оптимизма.

 

Общество и коммуникация

Что может сделать терапевт для человека, который попал в сложную ситуацию? Очень многое. Он возвращает человека самому себе, другим людям и обществу. Прежде всего именно в области отношений человека и общества находится тот ресурс, который нужен для восстановления целостности и контакта человека и его окружения. Прежде всего восстановить коммуникацию по всем осям связей с окружением, которые доступны человеку. Именно налаживание обмена в системе человек и его окружение, включение ситуации человека как части его целостности и работа над самой структурой ситуации становится предметом коммуникации. Коммуникация это и средство восстановления связей, и сама по себе связь, которая организует целостный опыт человека в мире. Терапевт в этом случае рассматривает себя как часть ситуации, в которой находится человек, и признает наличие других элементов и субъектов ситуации. Что такое коммуникация? Это объяснение между людьми, передать мысли, предоставление сведений. Но коммуникация – это не только объяснение, это становление сообщества. Функция коммуникации – создание сообщества (Бугайски, 2010).

«Communiccatio» (лат) существительное: передача, доведение, связь, разговор. «Communico» (лат) – глагол: сделать общим, соединить, передать известие. «Communio» (лат) – глагол: участие, общность. «Munio» (лат) – глагол: строить, укреплять, сооружать, прокладывать, делать безопасным, окружать стеной.

Терапевт как инициатор коммуникации может ввести в область внимания клиента некоторые важные, но временно удаленные из сферы внимания клиента и потому не включенные в схемы коммуникации, процессы. С точки зрения динамики СЕЛФ по циклу контакта мы возвращаемся на фазу ПРЕКОНТАКТА и заново собираем вместе с клиентом весь фон, включенный в его ситуацию. Эту работу терапевт делает по всем уровням организации ситуации (физический уровень, эмоциональный уровень и уровень социальных связей).

В стрессовых ситуациях всегда есть «ТО, О ЧЕМ НЕЛЬЗЯ ПОМЫСЛИТЬ, ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ЧУВСТВОВАТЬ И О ЧЕМ НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ». Клиент запрещает самому себе нечто важное ГОВОРИТЬ САМОМУ СЕБЕ, ГОВОРИТЬ СОЦИУМУ и ГОВОРИТЬ ДРУГОМУ ЧЕЛОВЕКУ. Если я нарушу правило, думает клиент, произойдет что-то ужасное и «я перестану быть тем, кто я есть (перестану быть человеком?)». Терапевт противодействует такой изоляции и поддерживает восстановление всей совокупности человеческих действий в ситуации как феноменологии на границе контакта (Робин, 2008). Это будет организовано на уровнях размышления, поступков, структуры и формы высказываний, движения страстей и побуждений к контакту, исследования и установления контактов в среде, восстановления свободы обмениваться информацией.

 

Позиция терапевта. Видеть человека и его ситуацию как единое целое!

Нам представляется важным обсудить позицию терапевта в установлении контакта с клиентом. Во-первых, это стиль и способ организации контакта с клиентом в сессии. Центральным моментом такого контакта является присутствие (Сименс, 2008). Нам кажется, что терапевту необходимо создать такую позицию «треугольника», вместо более привычной «диады» в диалоге терапевта и клиента. Этот треугольник образует ситуацию терапии, в вершинах треугольника находятся «человек», «отношения в ситуации» и «терапевт». В этом пространстве терапевт может свободно перемещать свое внимание, поддерживая диалог с клиентом и поддерживая внимание к его ситуации и его отношениям с внешними обстоятельствами ситуации. Такая позиция, в которой терапевт свободно перемещает свое внимание, дает пространство для размещения человеческого опыта клиента в терапевтическом диалоге во всей его полноте. Терапевт поддерживает движение контакта человека во всех областях, связывающих его с социумом.

Во-вторых, это последовательность задач, которые ставит перед собой консультант в долгосрочной перспективе, обдумывая план работы с клиентом. Консультанту кажется, что человек перед ним ведет себя слишком невротично. Невротическая реакция человека, который испытывает стресс как реакцию на новую внешнюю ситуацию, отвлекает внимание консультанта. И потому консультант может выбрать аналитическую долгосрочную работу. Или терапевт слишком буквально понимает просьбу человека и его «запрос» на то, что клиенту требуется «собрать силы для преодоления неприятностей». И тогда терапевт может поторопиться сделать акцент на буквальном исполнении «запроса клиента » и строить композицию сессии вокруг темы и сюжетов «поиска ресурсов». В этих случаях терапевт невольно поддерживает процесс расщепления и изоляции части опыта клиента. Создает условия для того, чтобы под внешней «бравостью» или внешней «глубинной проработкой своих проблем» прятался, изолированный от осознавания, слой целостного опыта. Такая работа, как кажется, противоречит идеям гештальт-подхода о целостности.

Поэтому мы предложим важный принцип трехступенчатой работы в условиях стресса.

1 ступень. Установление доверительных отношений в паре клиент и терапевт, создание благоприятных условий для человеческой поддержки человека, который оказался в непростой ситуации. Признание его регрессии и признание его специфических регрессивных потребностей. Поддержка его человеческого опыта и признание его душевной боли. Восстановление целостности как признание всех реакций, возвращение временно отторгаемых эмоций и чувств.

2 ступень. Восстановление целостности ситуации. Поддержка клиента в том, чтобы он признал все аспекты ситуации и аспекты ее изменения, которые реально имеют место. Признал свои чувства, связанные с реакцией на эти изменения. Признал реально имеющие место конфликты людей, систем и ресурсов в ситуации. Признал, что его доступные человеческие, материальные и социальные ресурсы стали меньшими или иными, и разрешил себе работу ГОРЯ.

3 ступень. Восстановление целостности. Это этап глубинной личностной работы, проработка старых травм и исследование сложившихся способов организации контакта и поддержка творческого приспособления. Опора на кризис как основание для личностного роста.

 

Проблема методологии. Что выбрать терапевту как фигуру в сессии : «незавершённые действия» или «исследование способов реагирования в ситуации»

Что будет фигурой в сессии, которую проводит гештальт-терапевт после случая наступившей сложной жизненной ситуации. В зависимости о того, ЧТО именно переживет терапевт в контакте с клиентом, и ЧТО распознает терапевт в данный момент, он выбирает в качестве фигуры своего внимания: «незавершённое действие» или «глубинную работу с личностными алгоритмами невротического реагирования» (паттернами). Терапевт может заметить, что некоторое время назад для человека случились события, по поводу которых он имел сильнее переживания, и что в данный момент, в моменте контакта с терапевтом, имеет место след этих событий. Терапевт заметит, что клиент проявляет тревогу, что его «невротические проявления» и некоторая детскость стали более заметными, что он ищет в отношениях с терапевтом понимания и защиты, что он регрессировал. И эти способы проживания опыта находят отклик в чувствах терапевта. И в то же время терапевт может заметить, что в теле клиента есть напряжение, что есть «обрывы непрерывности эмоций», что есть проявления факта «изоляции части опыта». Терапевт заметит, что в одно и то же время несколько фигур конкурируют за место в пространстве сессии и могут привлечь его внимание. И что часть чувств и проявлений клиента как будто бы находятся в сегменте «репрессированных областей чувств». Терапевт может заметить, что от него самого зависит, чему дать свое собственное внимание. Небольшое предпочтение, которое отдает терапевт одной из фигур, может стать решающим фактором для выбора темы сессии.

«В мае 2014 года произошло ДТП, которое осталось незамеченным со стороны полиции. Водитель автомашины маневрировал на дороге рядом с придорожным кафе и не заметил выскочившего ему под колеса пьяного человека. Он начал тормозить и не успевал, и увидел тело на капоте своей машины. Водитель на несколько секунд подумал, что человек мертв. Потом вышел из машины и увидел, что упавший сильно пьян, что друзья подносят ему рюмку водки, что у упавшего переломана нога. Главное, что он жив! Водитель проходил терапию в рамках гуманистического направления, и его терапевт поддерживал тактику «идти за клиентом». Терапевт был ориентирован на тему личностного самоисследования и проработку базовых отношений с родительским фигурами. Через год, летом 2015, в терапии клиент и терапевт все еще ни разу не обсудили самый «пиковый» эпизод этого события, так как как только клиент начинал подходить к теме, он волновался, и ассоциации легко уводили его и терапевта в далекие биографические эпизоды детства. Мы обнаружили в беседе, что в поведении клиента закрепилась тема некоторой «бравады» в отношении своего поведения на дороге. Летом 2015 этот водитель совершил по причине невнимательности и небрежности (случайно) еще одно ДТП, в котором чудом остались живы и он сам, и водитель второй машины. Он рассматривал два события как «цепь неудач» и сводил эти события к теме «у меня есть трудности в отношениях с деньгами». Так как рассматривал оба эпизода как неадекватность своего обращения с финансовыми ресурсами, ибо пришлось тратить денежные средства на ремонт машины. Супервизор сделал предположение, что контрперенос терапевта приводил к тому, что терапевт переключал внимание с «репрессированного эпизода сложной ситуации» на темы, которые сами по себе представлялись важными для клиента. Но их значимость подпитывалась из репрессированного источника. Говоря человеческим языком, клиенту было жутковато встретиться с темой размышлений о близости смерти, и он заражал своим страхом терапевта, в результате терапевт не мог дать клиенту адекватной поддержки, которая могла бы дать клиенту возможность встретиться с реальностью той ситуации и реальностью своих чувств и своего опыта в той ситуации.

Клинический комментарий

Мы рассматриваем невротические нарушения у клиентов в сложных жизненных ситуациях как результат реакций на факт резкого изменения жизни и развитие симптоматики по депрессивному типу. Проявление такой симптоматики будут замечены в нескольких регистрах. Как нарушения в области соматики (соматизированые невротические реакции), как нарушения эмоциональной сферы (эмоциональные нарушения в поведение, упрощение эмоций, схематизация диссоциация), нарушения в области организации поведения (уход в созависимые варианты поведения, уход в психотические инфантильные формы поведения, усиление нарциссических компонентов в организации контакта).

Мы помним, что длительное сохранение псевдостабильности и «не признания факта изменений» приводит к истощению эмоциональных и физиологических ресурсов человека и ведет к невротическим реакциям. В некоторых случаях это ведет к развитию депрессии.

Консультант понимает, что в случае «резкого изменения жизненных обстоятельств» базис для тревоги создают не сами личностные расстройства, а скрытая от контакта не завершенная работа горя. Человек не говорит о своем горе. Но если НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ будет наконец идентифицировано и гештальт этого действия будет завершен, наступит заметное улучшение качества жизни.

 

Рекомендации для работы психолога. Позиция консультанта.

Общая позиция консультанта ориентирована на поддержание «фона», то есть на создание атмосферы открытости, стабильности и доверия. В основании этой позиции лежит ПРИНЯТИЕ, ПРИСУТСТВИЕ и ОТСУТСТВИЕ ОЦЕНКИ.

Особенное условие, которое привносится консультантом в работу с темой «НОВЫЕ СЛОЖНЫЕ ЖИЗНЕННЫЕ СИТУАЦИИ», относится к области ответственности клиента и заключается в признании внешних обстоятельств. Консультант вносит в пространство сессии от своего имени подтверждение факта, что ситуация внешняя стала сложной. Даже если клиент отрицает этот факт и берет всю ответственность на себя. Консультант может подчеркнуть возможность стрессовой реакции клиента на эту ситуацию, может сказать, что «на Вашем месте у меня были бы стресс и растерянность». Консультант не спрашивает клиента «чего Вы хотите от консультации», а делает утверждение вместе с вопросом: «Ситуация сложная. Что вы думаете об этой ситуации, как Вы понимаете свои обстоятельства?» Консультант не акцентирует своего внимания на индивидуальных проблемах человека «предшествующего событию периода», а сосредотачивает силы и внимание на актуальных обстоятельствах.

Некоторые важные темы, ориентиры и фигуры в консультирования:

1. Против стыда и вины в отношениях с окружением. Нет стыда или вины в том, что внешний мир изменил свою структуру и ситуация изменилась.

2. «Нет ошибки и вины. Есть обратная связь».

3. Важно признать факт, что есть реакция на новизну обстоятельств в ситуации. Новизна – это всегда встряска и стресс. Признать факт этого стресса. Признают ли окружающие человека люди факт этого стресса?

4. Эмоция раздражения – не мишень (убрать «негативную реакцию). Наоборот, «негативные чувства» – это указание на факт несбалансированности в области отношений. В одной из трех областей. С социумом, с конкретными людьми, с самим собой. С кем он в диалоге? В контакте ли клиент со своим телом и своими ресурсами? Цель консультанта – помочь клиенту признать обстоятельства и помочь клиенту согласовать его реальность и обстоятельства.

5. Отношение к изменениям. Нам как консультантам нужны не личностные изменения клиента. В центре внимания задачи завершения, адаптации к уже происшедшим изменениям в ситуации и окружении.

6. Нет резона погружаться в историю детства с целью перестройки личностных реакций. Понимать, что у клиента внешние формы жизни изменились, и его невроз есть реакция на тревогу новизны.

7. Признать аффекты удивления, ужаса, горя, замешательства как естественные формы реакции на новизну вешних обстоятельств. Противодействовать изоляции или блокировке этих аффектов.

8. Запрос и контракт. Избегать запроса про будущее. (Не задавать вопрос типа «Что вы хотите получить в результате консультации?».) Поддерживать вопросами внимание к темам про ближайшее прошлое («с какими мыслями вы шли к психологу?»). Такие действия психолога помогают восстановить персональные убеждения, ценности и создать опору. Кроме того, эти фокусировки помогают выявить «незавершенные действия».

9. Метафора катастрофы. Признание сильных чувств клиента через метафору геологических катастроф (ураган, землетрясение) создает опору для доверия. Задача консультанта выражается в том, чтобы признать глубину катастрофы, встретиться с новой реальностью и открыть путь для новой адаптации. А не в том, чтобы уменьшить (заблокировать) у клиента интенсивность переживания.

10. Избегать «казуальных связей» («это с вами случилось, потому что судьба»). Признать факт новизны опыта, неожиданности и стресса новизны.

11. Сильная реакция и мощные негативные чувства клиента почти всегда указывают на незавершенное действие. Признать факт незавершенности и специфические потребности для осуществления завершения. Завершение старых «незавершенных ситуаций» открывает путь для адаптации к новизне обстоятельств.

12. Доверие клиенту. Консультант должен верить, что у клиента есть достаточно поддержки и самоподдержки для того, чтобы в сложившихся обстоятельствах устроить свою жизнь достаточно приемлемым способом.

 

Заключение

Итак, мы можем сделать фокус внимания на осознанности терапевта в его позиции относительно жизненной ситуации клиента и выбора фигур и тем для работы в терапевтической сессии. Иными словами, если человек находится в ситуации изменений внешних условий своей жизни, перед гештальт-терапевтом в ходе терапии часто стоит необходимость самому взять себе ответственность и выбирать, какая именно тема будет разработана в данной сессии в общении с клиентом.

Тревога из-за актуальных внешних обстоятельств жизни, или наличие «незавершенных дел» и изолированных контактных процессов в момент перехода от ситуации к ситуации создают фон беспокойства и дезориентации, которые в целом усиливают беспокойство человека по поводу старых тревожащих тем.

Терапевт может сосредоточить свое внимание на том, как именно организована ситуация клиента, который сейчас находится в кабинете перед ним. И выбрать, исходя из своих методических соображений, тактику действий. Рассматривать ситуацию клиента более узко или более широко.

Расширить круг своего внимания до более широкого поля, который включал бы внешние по отношению к ситуации разговора клиента и терапевта обстоятельства его жизни. Рассматривать ситуацию как ситуацию отношений между клиентом и терапевтом на фоне истории жизни клиента. Или рассматривать актуальные отношения клиента и терапевта как часть общей ситуации клиента, включающие его актуальные связи и интересы.

Терапевту необходимо проявлять осознанность по поводу выбора, с какими фигурами работать. Выберет терапевт глубинную личностную работу или выберет тактику восстановления связей и исследования контактов человека в его актуальной жизненной ситуации? На чем будет основан его выбор? Что даст поддержку самому терапевту в этой работе, что поможет сохранить и развить позицию присутствия?

Гештальт-терапевт ориентирован на «принцип реальности». Поэтому важно, что именно будет считать реальностью сам гештальт-терапевт в рамках сессии. Нам кажется, что проблема включения материала личной истории, которая происходит за стенами терапевтического кабинета, является важнейшей темой обсуждения в методологическом плане. В отношении сложных жизненных ситуаций Гештальт-терапевт должен быть ориентирован на признание того, что внешний мир существует, и феноменология контакта включает события на границе «организм и окружающая среда». Поэтому в рамках методологии гештальта мы не можем согласиться с изоляцией информации, которая относится к внешнему окружению. Сохраняя при этом феноменологический подход и сознавая, что в рамках терапевтического кабинета терапевт имеет дело только с рассказом клиента о ситуации. Терапевт может сделать фигурой своей работы человеческую реакцию человека на изменения во внешней ситуации (работу с «незавершенными процессами») или предложить глубинную личностную исследовательскую работу. Этот выбор определяет уникальность ситуации контакта и ее развития в отношениях терапевта и клиента, и уникальной встречи человека и человека этом опыте контакта

 

Елена Петрова, © 2016

телефон: +7 921 9086944

e-mail: petrova.gestaltspb@gmail.com

 

(по материалом доклада, прочитанного на секции «Интегративный гештальт-подход» в рамках ППЛ, 6 международный научно-практический КОНГРЕСС практических психологов, психологов-консультантов и психотерапевтов в Санкт-Петербурге, 5-6 февраля 2016)

 

 

Литература

Ф. Перлз, П. Гудман «Теория гештальт-терапии». – М, 1999. (базовая книга по методу гештальт-терапии)

Харм Сименс «Практическое руководство для гештальт-терапевтов». – СПб, 2009.

Жан-Мари Робин «Быть в присутствии Другого» (этюды по психотерапии). – М: Институт Общегуманитарных Исследований, 2008.

Эдвин Нэвис «Организационное консультирование» (сопровождение изменений в организациях): пер с англ. – СПб: издательство Пирожкова, 2002.

Элвин Тоффлер «Шок будущего»: пер. с англ.— М: ООО «Издательство ACT», 2002.

Holmes T.H., Rahe R.H. The social readjustment rating scale. – Journal of Psychosomatic Research, 1967, Vol. 11, pp. 213-218. (Томас Холмс и Ричард Рейх, шкала социальной адаптации, 43 позиции)

Мариан Бугайски «Язык коммуникации». – Харьков: Гуманитарный Центр, 2010.

D.Wollants Gestalt therapy Therapy of the Situation. – Nurnhout, 2007.